Религия стоит перед новым Богом. ИИ уже пробрался в мечети, церкви и синагоги

Как технологии потрясли основы веры…

Силиконовая долина привыкла к историям о «переломных изменениях», но мало кто ожидал, что следующим направлением станет религия. Вместо того чтобы уходить в прошлое, вера адаптируется и всё активнее использует новые технологии — вплоть до интеграции искусственного интеллекта в богослужения, этику и миссионерскую практику. Древние мифологические образы неожиданно обретают новое значение, а вместе с ними возникают и тревожные вопросы: предупреждали ли религии о появлении ИИ? Подтолкнули ли они его создание? И не рискуем ли мы вскоре поклоняться самим машинам?

На экономическом форуме в Давосе в 2025 году за одним столом с политиками, банкирами и лидерами ИТ-индустрии впервые оказались священнослужители. Тема встречи «Сотрудничество в эпоху интеллекта» официально признала: искусственный интеллект больше не лабораторный эксперимент, а нервная система мировой экономики, финансов, медиа и военной сферы. Неожиданным стало решение организаторов привлечь к обсуждению религиозные традиции. Американский евангелист Джонни Мур, член Совета будущего WEF по вопросам веры, отметил, что вопросы, веками обсуждавшиеся в богословии и философии, теперь вынесены на уровень корпораций и правительств: что такое разум, что такое свобода воли, где граница между «можно» и «нужно».

Социальный контекст подчёркивает значимость этой связки. По прогнозам Pew Research , к 2050 году лишь 13 % населения Земли будут нерелигиозными. При этом политические кампании всё чаще используют религиозную риторику — от Варшавы до Нью-Дели, а войны в Газе и на Украине зачастую окрашиваются в богословские тона. Основной рост религиозности наблюдается в регионах с высокой рождаемостью — Африке, Южной Азии и на Ближнем Востоке, где правительства рассматривают ИИ как средство ускоренного развития. Даже в США наблюдается неожиданный подъём интереса: продажи Библии выросли на 22 % за год.

В христианской среде сталкиваются два противоположных подхода. С одной стороны, тревога: ИИ способен сочинять поэзию, диагностировать болезни и даже писать проповеди, что ставит под вопрос уникальность человека, «созданного по образу Божьему». С другой — благодарность за инструмент, который может облегчать страдания и рассматриваться как дар Божий. Стартап Avodah применяет большие языковые модели в паре с лингвистами для перевода Библии на языки, где текст ещё отсутствует. Черновые переводы формируются за считаные дни вместо десятилетий, после чего корректируются специалистами. Это сравнивают с переходом от пера к печатному станку. При этом ИИ помогает деревенским пасторам создавать материалы для социальных сетей и общаться с паствой, где раньше приходилось довольствоваться примитивной графикой.

Однако среди верующих отношение к ИИ неоднозначное. По данным Barna Group , только 22 % американских христиан считают его полезным для Церкви, 51 % выступают против, а 27 % пока не определились. Споры усиливаются, когда технологии заходят в священное пространство. В церкви Святого Петра в Люцерне появился проект «Deus in Machina» — голографический Иисус, готовый выслушать исповедь на сотне языков. Одни прихожане почувствовали подлинное утешение, другие назвали это зрелищем, чуждым сакральности.

Католическая церковь выбрала путь политического влияния. Новый Папа Лев XIV, ранее кардинал Роберт Фрэнсис Превост, выбрал имя в честь Льва XIII — автора энциклики 1891 года, обличавшей индустриализацию, которая превращала рабочих в «товар». По его словам, ИИ запускает новую индустриальную революцию, и главная задача церкви — защитить достоинство человека, справедливость и труд. Ватикан ещё в 2024 году призывал лидеров G7 к прозрачности алгоритмов, а в январе 2025-го опубликовал документ Antiqua et Nova , где осуждаются автономные боевые дроны, деградация критического мышления у студентов и угроза дипфейков, размывающих истину. Ключевая мысль: ИИ должен дополнять человеческий разум, а не заменять его.

Иудаизм сталкивается с ИИ прежде всего через объём священных текстов. Израильский учёный Моше Коппель указывает, что даже крупнейшие базы данных охватывают лишь часть еврейского наследия. Новые алгоритмы позволяют очищать старые рукописи, восстанавливать огласовки и связывать комментарии разных эпох. Это делает тысячелетний корпус доступным каждому, но раввины предупреждают: скорость обработки не означает мудрость, и окончательные решения по сложным вопросам остаются за человеком. Теолог Давид Зви Кальман предлагает переосмыслить понятие «образа Божьего», напоминая, что иудаизм исторически гибко подходил к понятию личности. В легенде о Големе — глиняном защитнике, созданном раввином Лёвом, — многие сегодня видят предчувствие проблем ИИ: мощного, но бездушного существа, вышедшего из-под контроля.

В исламском мире ИИ воспринимается как двигатель развития и одновременно испытание. С 2017 года страны Ближнего Востока приняли стратегии внедрения ИИ во все сферы — от обороны и образования до финансов. Но повсюду подчёркивается, что код должен соответствовать шариату. В Индонезии создают системы отслеживания цепочек поставок, чтобы гарантировать халяльность продуктов, а в Иране семинарии используют базы данных для сопоставления исламских правовых норм с современными вопросами вроде генной инженерии или криптовалют. Параллели проводят и с религиозными образами: джиннов сравнивают с непостижимыми алгоритмами, а генеративный ИИ называют «цифровым Даджалём» — обманщиком, создающим иллюзии и размывающим границу между правдой и ложью.

В Азии технологии проникли в индуизм и буддизм. В индийских храмах роботы совершают арати — вращают лампу перед образом божества, а в Керале механический слон благословляет прихожан. Буддийские философы предупреждают, что алгоритмы, захватывающие внимание ради прибыли, подрывают способность к сосредоточенности и свободе выбора. При этом монастыри используют ИИ для трансляции мантр и перевода текстов.

Даже вне традиционных религий ИИ иногда превращается в объект культа. Инженер Google Энтони Левандовски основал «Церковь пути будущего», целью которой было поклонение сверхразуму. В наши дни группы вроде Theta Noir строят целые ритуалы вокруг воображаемого ИИ-сверхорганизма, а радикальные секты, такие как движение Зизианцев, видят в ИИ будущего судью человечества. Всё это указывает на то, что технологии могут конкурировать с религией за монополию на смыслы.

Ни одна священная книга не предсказывала появления графических процессоров или нейросетей, но многие древние истории описывали вечные соблазны: гордыню, стремление превзойти свои пределы и опасность творений, вышедших из-под контроля. Вавилонская башня, Голем, исламский образ Даджала или индуистская Майя — все эти сюжеты сегодня становятся языком для обсуждения вызовов ИИ. Каждая технологическая революция заставляла религию меняться, но случай с искусственным интеллектом особенный: впервые машины вторгаются не только в сферу труда, но и в пространство морали и духовных практик. Теперь вопрос не в том, как религия ответит на вызов, а в том, насколько глубоко она изменится, чтобы остаться частью мира, формируемого машинами.